Хрен редьки не слаще или зачем топонимике "ГЕРОИ"?

15 июня губернатор Санкт-Петербурга Полтавченко подписал указ и о присвоении одному из мостов города имени Ахмата Кадырова.

Топонимика города отражает состояние общества, его ценности, мораль, культуру. По названиям улиц, площадей, мостов можно легко судить о том, в какое время они создавались. Эпоха советского периода России с её тоталитарностью и вождизмом оставила в топонимике Санкт-Петербурга тяжёлое и многочисленное наследство в виде имён коммунистических "вождей" разных времён и народов. Частично после демонтажа "совковой" идеологии улицам были возвращены их прежние, дореволюционные названия, правда, увы, не всем. И эта досадная непоследовательность, конечно же, отражает и состояние общества на то время, да и по нынешний день, коли вопросов у общества по поводу этой непоследовательности не возникает.

Характерно, что до того, как "советы" завладели Петербургом и Россией, в топонимике города практически не было названий, связанных с личными именами реальных людей. Исключение составляют лишь отдельные названия - например, мост Петра Великого, переименованный в Большеохтинский, а теперь снова обретший своё исконное имя, да... пожалуй, больше даже не припомнить.

Глубоко христианская, культура России до революции не могла позволить широкого увековечивания имён людей, это считалось "гордыней", противного для христианской морали возвеличивания человеческой тщеты и тщеславия. Именно поэтому только отдельные, очень редкие названия, связанные лишь с самыми известными российскими монархами можно встретить на карте имперской столицы. Наши предки были скромнее, да, мудрее. В ходу были названия улиц по ближайшей церкви (Никольская улица, Никольская площадь, Николаевский проспект по имени Святого Николая, церковь в честь которого находилась рядом), по расквартированному на улице полку или роте (ул. 1-я, 2-я и т.п. рота), и т.п.

Персонифицирование топонимики Петербурга, да и всей России произошло и закрепилось в советское время, когда старые названия заменялись новыми, связанными с "видными" и не очень деятелями компартии, «красными» героями гражданской, а затем и 2-й мировой войны. Топонимика городов запестрила именами «вождей», а затем, в эпоху "великого застоя", в брежневские времена, и именами героев "Великой отечественной войны". Погрязшей в экономических и социальных проблемах стране нужны были герои, и их достали из прошлого, создав эпопею под названием "Великая отечественная война". При этом народ, чей подвиг столь масштабно возвеличивался, не стал жить лучше, дефицит продуктов первой необходимости не уменьшился, очереди не сократились, вот потому и нужна была идеологическая прокачка советских людей мифом о «великом подвиге».

Как уже сказано выше, в досоветское время, в эпоху "жесткого царского режима" никому не приходило в голову называть улицы, площади и мосты, за очень редким исключением, именами полководцев, солдат, офицеров, членов царской семьи или правительства. Выполнение своего долга для русского человека было настолько естественным и массовым делом, что возвеличивать подвиг отдельных людей выглядело просто неуместно и противно здравому смыслу и представлениям о воинской чести и долге. Вообще, превозношение отдельных героев не было свойственно идеологии Российской Империи, в основе которой лежало христианское смирение и глубокая православная нравственность.

Русский язык очень чуток и является очень тонким инструментом, отражающим множество смыслов, он как прибор, с помощью которого можно понять то, что стоит за тем или иным названием. Так, дореволюционные улицы в основной массе своей носили названия, по форме своей бывшие притяжательными прилагательными, связанными или не связанными с личными именами (Николаевская, Тульская, Ивановская, Пороховская, Лопухинский сад, т.п.).

В советское и новейшее время названия давались по своей форме уже иначе, с помощью личных имён в родительном падеже - улица Бела Куна, проспект Мориса Тореза, улица Ленина и т.п. Как известно, родительный падеж - это отношение родства, термин «родительный» восходит к древнегреческой традиции, где при помощи его указывалось имя отца (родителя): "такой-то, (сын) такого-то". Таким образом, нередко происходила замена исконных названий в форме притяжательных прилагательных на не свойственную русской дореволюционной, христианской культуре названия в форме родительного падежа личных имён, принадлежащих коммунистам, героям-коммунистам, просто героям, солдатам, офицерам и т.п. (Так, видимо, советская власть пыталась всячески стереть из истории любые намёки на генерала Власова, патриотов белого движения). За редким исключением, например, (Ленинский проспект, а не проспект Ленина, Свердловская набережная, а не набережная Свердлова).

По своему смыслу родительный падеж означает родительские отношения и имеет больше функций, чем притяжательный, он, таким образом, и по смыслу это понятно, более "тоталитарен", по смыслу улица Ленина или кого бы то ни было ещё - это улица, принадлежащая Ленину или кому бы то ни было ещё, что по логике вещей странно, - как может улица принадлежать одному человеку? Тем не менее, советские реалии, при которых весь народ был превращён в армию обработанных пропагандой и прошедших тщательную селекцию советских рабов, так оно и было. Русский язык очень точно определяет явление, стоящие за простым названием улицы. Да что улицы - целый город долгое время носил имя одного единственного человека. В эпоху тотального советского режима это было нормально.

Выше уже был затронут вопрос о том, почему советская идеология так заостряла внимание на персонах, почему советская топонимика так пестрела (и пестрит) названиями, по форме напоминающими эпоху рабовладельческого строя, когда целые улицы и города принадлежали одному сатрапу или деспоту. Героизация, которая была привнесена наряду с персонификацией личностей, тесно связана с так называемым "культом личности" и вообще с культом коммунистической идеологии. Последняя отвергла прежнюю, христианскую культуру и религию и создала свои "иконы", свои "молитвы" и свои "храмы" и гимны. "Мы наш, мы новый мир построим", "кто был ничем, тот станет всем". Восстание рабов закончилось сокрушительным провалом. Рабы не только не потеряли свои оковы, но и обрели новые, более тяжкие, совершенно не подозревая об этом. Отдел по борьбе с инакомыслием КГБ и отдел пропаганды КПСС творили чудеса.

Именно из тех, махровых советских времён идёт такая несвойственная истинному Петербургу традиция давать названия улицам, мостам и площадям, связанным с отдельными личностями, вписывающимися в ту или иную идеологическую доктрину. Мост имени одного из героев России здесь не исключение. И, если кто-то думает, что на Кавказе настолько хорошо знают русский язык, что могут отличить родительный падеж от предложного и никоим образом не считают, что этот мост им хотя бы отчасти не принадлежит, тот не знаком с культурой Кавказа. В отличие от нас, там не проводят никакой разницы между отцом и сыном. Что принадлежало отцу, то принадлежит и сыну. А родительный падеж, как известно, (а на Кавказе тем более) значительно более многофункционален (и имеет более широкое трактование, чем предложный).

Таким образом, в заключение, можно сказать, что топонимика советского времени свидетельствует как об идеологическом кризисе (эпоха Брежнева), так и о бесплодной попытке создания «нашего нового мира» на обломках разрушенного старого. Старый мир уничтожить полностью не удалось и он отомстил людям и за безверие, и за «бесовщину» и богоборчество, и за надменность и тщеславие, разрушение святынь. Доставать идеологические скелеты того времени, чтобы проложить с их помощью дорогу в «лучшее будущее» вряд ли удастся. Это скорее похоже на какую-то нервную попытку схватиться за соломинку, чтобы спастись. Но России нужно обновление, новые люди, новые идеи, а старый хлам из большевистского подвала следовало бы давно вместе с мумией у стены Кремля выбросить на свалку.

Андрей Радонежский

Постоянный адрес этой страницы: http://asn-satira.com/node/192
Поделиться, оценить →
Проще рассмеяться, чем разозлиться